Кофейному зёрнышку

Сказка на ночь.

I
Зимнее солнце весь день палило нещадно, но уже к ужину смилостивилось
и лишь гладило теплыми лучами соленую тушу океана, длинные полосы штилевой зыби
и рассекавший их крутым галсом океанский сухогруз «Орион».
Капитан Лупус Вулф поднялся после ужина на мостик сверить курс и координаты.
В ожидании назначения порта погрузки судно утюжило Индийский океан неспешным ходом в сотнях миль от берега. На экранах локаторов не было ни одного судна.
- Пустыня, сэр, - нарушил тишину старпом-украинец, - можете спать спокойно.
- В любом случае позвоните мне, как придет телекс от фрахтователей.
- Есть, сэр. Так ведь – суббота. Прояснится не раньше понедельника пополудни.
- Спокойной вахты. И берегите глаза, поменьше висните в компьютере в полной темноте.
- Не в игрушки играем - работа, сэр, - улыбнулся старпом своей лукавой одесской улыбкой. Капитан промолчал, вспомнив, как застал чифа на вахте, разглядывающего на среднем увеличении достоинства мулатки рубенсовских форм. Картинка была явно не из детской книжки. «Лишь бы не спали»,- подумал он.

В каюту не хотелось, вечер манил негой и свежестью. По дороге на нос корабля капитан поправил швабры в боцманском закутке: перевернул их белыми просоленными космами вверх. Так, по поверьям деревни его кельтской бабушки, можно было защититься от цыган и прочих непрошенных гостей. От воспоминаний детства и от теплого заката защекотало в носу.
Справа над Африкой еще на светлом небе первой зажглась Звезда. Крупной золотой птицей с раздвоенным длинным хвостом она летела на юг в полном одиночестве, а затем стали появляться и обычные звезды, завершая короткий тропический день. Всходила полная луна, колеблясь пышным телом в набежавших рюшечках облаков и зажигая воду яркими серебряными чешуйками. Вокруг штевня, разваливающего воду подобием плуга, вспыхивали фейерверки призрачного синего серебряного пламени. Чувствуя странное опьянение, капитан пытался разглядеть этот мистический костер как можно лучше и свешивался все дальше и дальше за борт. И, то ли очередной вал зыби оказался круче других, или закружили фантасмагории Лебединого Озера, Лупус на мгновение ощутил себя частью праздничного салюта в честь коронации Королевы. Отрезвление совпало со всплеском. Вода оказалось холоднее вечера в целом.
- «Человек за бортом!!!» - по многолетней привычке заорал Вулф, но тут же понял, что шанс быть услышанным равен нулю. Современные моряки все реже выходят без нужды на воздух, предпочитая экраны ноутбуков в кондиционированных кельях.
- Кинутся искать не раньше ужина, потому что выходной, потому что без команды не будить, а обед кок поставит в микроволновку. Итого 23-24 часа плюс назад 12 полным ходом. Сколько там можно протянуть без пресной воды? Шансы есть, благо, соленая вода как в Египте в августе – не переохладит.
Перевернулся на спину, раскинул руки. Надо беречь силы.
- Дальше, - прокачивал ситуацию он, - людоеды, змеи, другие хищники. Упал чисто, ран нет, кровь не привлечет акул. Держись. Ради Терезы. Ради маленькой Софи. Доктор сказал, что ошибки не будет. Девочка. Дочка. Продержись. Всего 36 часов. Если повезет, даже меньше. Если, например, у боцмана чилийца Арлиндо закончится виски и не будет сил ждать вечера… Слабо, он уже получил последнее китайское предупреждение. Слабо. Или, появятся киты, и вахтенный сообщит, что можно поохотиться с телеобъективом. Ты ведь сам инструктировал. Не сезон. Кроме летучих рыб и редкой птицы – одни облака. Зато уж среди туч любой зверинец нарисуется - слоники, верблюды, кенгуру. Да кто на них кроме тебя смотрит? Беречь силы. Думай о хорошем. Весной тебе обязательно надо вырубить кустарники в углу сада и поставить на лужайке качели, а вокруг посадить плакучие ивы с кронами-медузами. Черт! Черт! Еще и эти скользкие мерзкие медузы! Переживешь. Зато морские змеи так далеко от берега не встречаются, а скаты и прочая электрическая напасть тоже селятся вокруг рифов, до ближайшего из них добрая сотня миль. Береги силы.

Мерное покачивание на зыби и мерцающий звездный шепот усыпляли. Луне оставалось еще треть дороги до ночлега во взбитых сливках края небосклона, а Звезда уже готовилась скрыться за горизонт, когда в зените мелькнула рекламой на Пикадили зеленоватая неоновая надпись: « ВРЕМЯ К ПОЛУНОЧИ».
- Брежу?
Он несколько раз захлебывался резвым дракончиком откуда ни возьмись набежавшей волны. Летучие рыбы кололи его своими длинными перьями, и снова наступало полузабытье.
Силуэт низкой длинной лодки появился неожиданно совсем рядом. Снится?
Но знакомый плеск в подзор рыбацкой посудины был несомненной явью. В несколько гребков достиг борта и в свете луны увидел косички швабры, свешивавшиеся до самой воды.
- Не белые, - успел подумать, - джутовые или кокосовые. Из последних сил ухватился левой рукой за волокна и потянулся правой к четкой в лунном свете линии борта.
Неведомая сила выбросила его из воды, и резкая злая боль вцепилась в левую руку. Пальцы разжались и, теряя сознание, он увидел под водой тупую рыбью морду и ее короткие крылышки плавников.
- Как толстогубый пидор в коротких штанишках, - мелькнуло в мозгу…

Он снова увидел темные косички, только теперь вокруг своего лица, и лоб его с жадным желанием встретил прохладную влагу намоченной ПРЕСНОЙ ВОДОЙ ткани. Он бы отдал в заклад свой новый «Лэнд Ровер», что это была пресная вода. Потянулся губами к влаге.
- Погоди, сразу много нельзя, - услышал он голос, словно сотканный из шороха пальмовых листьев. – Сколько ты уже без воды?
- С заката, если он сегодняшний.
- А кто подтвердит? Потерпи.
- А ты русалка? Богиня?
Тихий смех. – Ручаюсь, что наоборот.

Спиной он ощущал острые ребра шпангоутов лодки и еще острее боль в левой руке
чуть ниже локтя. Кровь горячей струйкой стекала к ладони. Тело слушалось неохотно, как после наркоза. Но все и вся пересиливало любопытство разглядеть источник пальмового шороха. Будто услышав его желание, нимфа (а кто бы еще ТАК прогнул мокрую спину и встряхнул водопадом кос в лунном свете!) достала из-за спины зажженный фонарь и пристроила его на планшире.
- Дай руку. Сам виноват, не дергай девочек за косы, - снова издала тихий смешок.

На мгновение в перекрестном свете луны и фонаря Лупус увидел… Он не мог ошибиться!

В южно-африканском Дурбане вертолет доставил лоцмана прямо на пятачок среди контейнеров на палубе его судна, на котором Вулф впервые с гордостью надел капитанские эполеты. Как сейчас, как очень сейчас, он увидел входящую на мостик маленькую стройную мулатку в оранжевом хомутике надувного спасжилета.
- Э- а –а – а…Где? …
- Это я и есть. Лоцман Амели Нангаджамена. Можно просто пайлот.
- Капитан Лупус Вулф. Можно просто Лупус. А можно пайлотесса?
- Намекаете, мол, не бабье это дело корабли водить?

Она безупречно ошвартовала его «панамакс» у южного мола. Всю дорогу до причала он пытался травить свои обычные истории, которыми потчевал всех лоцманов, но в ответ слышал лишь формальные вопросы о судне и команды о смене курса и режимах работы машины. «Сама как машина», - в сердцах подумал Лупус, тогда еще холостой сердцеед.
Но тут же добавил: - « Неа. Машинка. И прехорошенькая».

На другой день на отходе она снова появилась на мостике, но уже с практикантом-лоцманом. Отход задерживался, потому что владельцы судна заказали досмотр судна с собаками специальной фирме, чтобы уберечь себя от непрошенных пассажиров на пути в обетованную Европу.
Две немецкие овчарки методично обнюхивали все судно. Зверюга, которой достались каюты и мостик, ощерила на капитана пасть и утробно низко зарычала, предупреждая.
- Это она мою фамилию чует, - сказал он Амели,- собаки всегда боятся волков.
- Полагаю, девушкам тоже стоит вас остерегаться, если задуматься о другом значении вашего имени, - заметила она. ( Wolf на английском еще и «донжуан») Её припухшие губы тронула тонкая усмешка.
А Вулфа вдруг поразила странная мысль, и он тут же ее озвучил:
- Известно, что собак-ищеек, ищущих в аэропортах наркотики, к этим самым наркотикам сначала приучают. Ну, чтобы стимул найти «товар» был покрепче циркового кусочка сахара. А этих овчарок, выходит, подкармливают…- он замялся на мгновение … африканцами?!
И в красивых антилопьих глазах успел заметить искорку благодарности за непроизнесенное презрительное «негритятина». И потом, до самого приемного буя, он с содроганием не переставал представлять себе, как острые зубы собак тянутся к нежной шее Амели, к тонким запястьям, где в складочках нервно бьется пульсик в паутине лиловых вен. Ему было невыразимо жалко ее. И Амели, видно, что-то почувствовала. Уже перед высадкой на вертолет, будто невзначай забыв на мостике перчатки, вернулась без напарника, извиняясь.
- Ну что вы, мадам, вам здесь всегда рады. Вы ведь такая очаровательная.
Добавил искренне: - Правда, я действительно так думаю. Вы очень красивая. Пожалуйста, не попадайтесь тем псам на зубок, мисc пайлот.
- Спасибо. Счастливого рейса, капитан…
Помолчала. Ее маленькая теплая ладонь посылала тайное сообщение и не торопилась освободиться. Антилопьи глаза светились прохладным медом.
-… Лупус. Добрых ветров тебе, Лупус.

И сейчас на него глядели те же глаза.
- Так тебя не скормили собакам? - Улыбнулся он.
- Бредит. Видения видит. Видно, на белых строфантус действует по-иному… - пробормотала нимфа, по-прежнему занимаясь его рукой. Она положила ладони по краям раны и крепко прижала их на несколько мгновений. Потом наклонилась и поцеловала выше и ниже раны. «Наркоз» не помешал Лупусу почувствовать электрический разряд того давнего месседжа. Кровотечение прекратилось и в голове сразу просветлело.
- Амели, - произнес он, - почему ты здесь?
Она вздрогнула. Откуда…?!
- Имя… ты знаешь имя.
- И фамилию, - продолжая улыбаться, сказал он. – Ты мне снишься, лоцман Нангаджамена? Пайлотесса Амели.
- Лупус?! Капитан?! Так ты про овчарок? - и она громко весело рассмеялась, откидывая назад голову. - Как ты? Вижу - все еще в морях …
- По самую макушку! А у тебя свой собственный флот? - кивнул он вдоль лодки.
- Как ты очутился в воде?
- Отгул взял. На 36 часов. А ты? Почему ты здесь?
Неожиданно где-то ниже ее пояса раздался непонятный звук, и выражение ее лица сразу стало жестче. Будто она мгновенно постарела. Достала из глубин шорт (но не из кармана) небольшой предмет, и после тихого чмокающего звука в залитую лунным светом лодку выплеснулась желчь раздраженного резкого голоса. Язык был незнакомым, но нимфа ответила на английском, будто цитируя первосвященника из рок-оперы «Иисус Христос - Суперстар»:
- We have a problem here….

II

Переговорив, она убрала в недра шорт миниатюрную рацию. Потом, сполоснув в воде и вытерев о бедро, туда же спрятала маленький нож, в сложенном виде напоминавший семечко африканской акации размером с детскую ладошку.
- Много там у тебя всего интересного, - заметил Вульф.
- Не про твою честь…
- Это точно, я теперь степенный.
- Женился?
- Недавно.
- Любовь?
- Еще какая. Когда за сыном собрались, три дня из постели не вылезали…
- Получилось? - Спросила чуть тише.
- Не совсем, врачи дочку обещают. На пятом месяце уже. А ты? Замужем?
Кивнула.
- Кто он?
- Сейчас познакомишься…

Гул моторов стал нарастать с юга и через минуты под луной вспыхнули, быстро увеличиваясь, пышные усы перед штевнем скоростного катера. Никаких огней. Погасив скорость за кабельтов от лодки, посудина по инерции беззвучно описала дугу и закачалась в паре метров, заслоняя луну своей рубкой. В контровом свете над бортом катера безошибочно определялись четыре вооруженные фигуры. «Три «калаша» и М62», -отметил Вульф. Из двери рубки показалась хеллоувиновская маска – два ярких глаза и рот - и выкрикнула несколько слов. Пока один из команды, перепрыгнув на лодку, стал привязывать ее к катеру, трое других взяли на прицел Вулфа.
- Ты неисправима, бэйби, стоит тебя оставить на пару минут, ты и посреди океана умудришься подцепить какого-нибудь недоноска, - прорычала маска-тыква на Амели.
Все заржали.
- Кто бы говорил. На себя посмотри, - огрызнулась мулатка.
«Хеллоувин» коротко цыкнул на своем языке тому, кто уже был в лодке.
- Не стоит, я уже его обыскала. Нет оружия. Да и ранила я его.
- А в штанах ты смотрела тоже? Там у него пистоле-е-е-е-т! - по-клоунски заблеял главный. Снова ржание громил вспугнуло стайку летучих рыб.
- А может у него черный пояс, и он нас сейчас всех на ветошь порвет?
- Вряд ли. Лезвие было натерто семечком строфантуса. Он выжил, но квелый.
- Откуда он взялся?
- С «Ориона». Она протянула на катер знакомую связку ключей с фирменным брелком «Капитан «Ориона». Вулф машинально похлопал по пустому карману.
Главарь вышел из тени, чтобы разглядеть ключи, и стало заметно, что его изрытое оспой лицо огромного бульдога, напоминало лунный ландшафт в черно-белом телевизоре. Рот у него не закрывался, обнажая редкие крупные зубы Щелкунчика. Ключи жалобно тинькнули в лапах орангутанга.
- Та-а-ак. Этот от каюты, этот от винной лавочки. Ну, а этот, крестом, от сейфа, ведь так, капитан? Но ты, конечно, скажешь, что сейф пуст? И никаких ценных грузов на борту нет? - глаза «тыквы» уставились Вулфу в переносицу.
- Отчего же. Сотни две-три долларов наберется. Времена, сами знаете, какие, у всех банковские карты, презренный нал не в моде, - ответил Лупус, пытаясь сообразить, что делать пиратам (а это, несомненно, были именно они) за сотни миль от берега, где и суда-то бывают чрезвычайно редко. И совсем непонятно, как в их компании оказалась лоцман из вполне благополучной страны. – А трюмы пусты, ждем назначения на погрузку.
- А это мы сейчас и проверим. «Орион» шел семиузловым ходом. За шесть часов он не мог уйти далеко. Наши гончие его за пару часов достанут.
- Поднимайся, - приказал лунный пейзаж Амели, – и пролаял что-то головорезам. Они начали спускать на воду вторую лодку.
Через полчаса обе лодки уже неслись, едва касаясь воды. Мощные моторы почти не издавали звука. Штормовой ветер, создаваемый собственным движением, придавливал к днищу, срывал одежды. Луна потемневшей копченой дыней лениво сползла за горизонт.

Главарь управлял второй лодкой, лидировавшей чуть слева. Бурун за ее кормой бесновался кентервильским привидением на добрую сотню метров. Амели с коротким автоматом у бедра сидела подле Вулфа. Достала что-то из карманов, протянула Лупусу
– Подкрепись, капитан.
- Почему? - спросил Лупус почти в ухо Амели, шалея от аромата ночных саванн, залегшего в ее косах навсегда.
- Ты, наверно, проголодался, – протянула плоскую фляжку, - лекарство от стресса.
- Я не про это! Почему ты с ним? Здесь?
- С Морисом? Так его зовут. Мы из одной деревни на юге Намибии. Он взял меня, когда мне было 14. Конечно, ты скажешь, мол, для Африки это почти ничего не значит – первый, десятый... Но моя бабушка была француженкой. И сама приехала на Юг следом за рыбаком из Сенегала, ее первым мужчиной, моим дедом. А потом… потом, Морис пошел по тюрьмам и долго не объявлялся. Я перебралась в ЮАР, закончила морской колледж… Когда он появился полтора года назад, обещал, что будет миллионером. Скоро.
Ее окликнули. Впереди среди низких звезд выделился желтоватый кормовой огонь «Ориона». Лодки сбавили ход, притушив свечение кильватерных струй, и стали приближаться к кораблю с обоих бортов. Почти сравняв скорость, лодка с Вулфом прижалась к правому борту на миделе, и первый крюк взлетел и глухо звякнул, зацепившись за леер. На судне не слышно было никаких тревожных звуков. Первый пират, длинный и тощий, как бамбуковая жердь, юркой макакой забрался на борт и вытащил за собой легкий веревочный трап. По нему Амели проворно оказалась на судне.
- Пошел! - второй верзила бесцеремонно двинул Лупуса стволом под ребра. – Наверх!
Оказавшись на палубе, ощутив знакомую дрожь его «Леди», его «лошади», Вульф совершенно успокоился – дома все легче и проще, напевала ему бабушка в детстве.
- Останешься здесь,- приказала Амели макаке, - посмотри, что в трюме, доложишь Морису. - Потом что-то сказала в рацию и кивнула Лупусу – вперед!
Они тихо поднялись наружными трапами на предпоследнюю перед мостиком палубу.
Кроме капитанской, на ней была еще только каюта старпома, который с четырех утра заступил на вахту. Наружная дверь не скрипнула. «Молодец боцман, патагонец алкоголический », - хмыкнул довольно Вулф. В коридоре ни души. Протянула ключи – открой. В каюте, как щенок в колени, в лицо бросился свежий воздух – все иллюминаторы еще с обеда оставались нараспашку. Часть бумаг сквозняк сбросил на ковер. Лупус повернулся:
- Добро пожаловать, леди.
- Сейф там,- кивнул он и подал ей ключи. Она отстранила их небрежно.
- Покажи мне ее.
- Кого?!
- Любовь. Фотографии есть?
- В спальне.
С минуту она разглядывала счастливые лица на свадебной фотографии. Взяла последнюю, полученную только вчера и распечатанную на цветном принтере – нежный абрис едва беременного живота на фоне закатного неба. Помолчала. Вышла, осмотрела каюту:
- Небогато.
- Мэйд ин чайна. Чтоб домой сильнее хотелось.
Занавески трепали флагами.
- А ведь я втрескалась в тебя тогда, капитан. Глаза у тебя такие… грустные, а смеются. Сон потеряла. Какие только доктора не лечили. Все хотела написать тебе. Да кто я?.. А через полгода приехал он. На колени вставал. Мне ведь не было и пятнадцати, когда он пропал. Я была тогда беременна, но мать и тетки уговаривали меня. Да, ты молодая, может, он навсегда сгинул, поживи для себя... Уговорили... А последний год мы хотели, особенно он, но не получалось...
- А сейчас я снова… - замолчала она.
- Пиратствовать уж точно не бабье дело, пайлотесса.
- Еще какое бабье, - усмехнулась она, - на живца и зверь бежит. Мое дело лишь связь отключить. Эта якобы «рация» гасит любую спутниковую антенну с десяти метров. А спрятать женщине ее проще. Кулаками махать дураков много, думают и лечат немногие. Покажи руку, - порывисто сказала она.
Взяла его руку и вывернула ее порезом вверх. На месте раны оставалась едва заметная красная полоска.
- Дедова наука. Снадобье саванны... Он и из мертвых поднимал… - и снова прикоснулась к руке губами. Хорошо знакомый месседж волнами отозвался в крови Лупуса, взбаламутив в его глубине древнее, африканское.
Но тут, легка на помине, ожила рация:
- Бэйби, трюм пуст. Ты как? - и несколько слов на тарабарском.
Ответила, чуть помедлив, деловито, тихо:
- Сейф тоже пуст. А он мертв. Очень мертв.
Испугаться Лупус не успел. Последними в памяти перед темнотой были ее глаза, антилопьи, долгие и беззащитные.

III

В дверь негромко постучали. Лупус очнулся одетым на диване. Отпер закрытую изнутри дверь. На пороге стоял боцман Арлиндо.
- Мастер, трубы горят. Бутылку виски продайте, пожалуйста. До утра буду, как огурец, мадонной клянусь, вы ж меня знаете.
- Какой сегодня день?
Боцман сочувственно-солидарно посмотрел на Вулфа,
- Воскресенье, капитан. Ужинать пора, - и сделал вид, что не замечает его помятого гардероба, развеянных по ковру бумаг и фотографий.
Отпустив боцмана, капитан Вулф поднялся на мост. Старпом суетливо переключил окно компьютера, но замешкался, и перед таблицей инвентаризации несколько мгновений розовели женские прелести в пошлых интерьерах дешевых мотелей.
- Вестей не было?
- Ни вестей, ни гостей, - зачастил чиф, - Каракумы.
- Сорри, не понял?
- Пардон, сэр. Пустыня в Азии так называется.
Не похоже… Что-то неуловимое не давало поверить старпому.
Вышел на крыло. Внизу два метровых ската парили в бирюзовой бездне. Рыбы-прилипалы серыми флюгерами мотались на их черных спинах.
- А вот и рыбы-лоцманы, - заметил он, - все, как в учебнике, - и улыбнулся, вспомнив школьного географа - дылду по кличке «Мореходка-Два-Пятнадцать».
Но снова смутное беспокойство шевельнуло сознание.

Капитан проверил счисление. На карте отложились 23 семимильных отрезка от его
последней точки. До ближайшего берега оставалось более 450 миль.
Вдоль горизонта, как по пойме Лимпопо, бежали стада облаков: ламы, слоны, кенгуру, антилопы… Лупус вздрогнул, картины минувшей ночи побежали перед глазами.
Неожиданно кузнечиком застрекотал принтер спутникового телекса. Международный координационный центр сообщал, что несколько часов назад сомалийские пираты захватили украинское судно «Фатима» с экипажем и с грузом ракет и ракетных установок. Нападение совершено в открытом океане в 300 милях от берегов Кении среди бела дня. Пираты затребовали у хозяев судна выкуп в 25 миллионов долларов.
- Они такие же сомалийцы, как я папуас, - сказал громко Лупус.
- Вы что-то сказали, сэр?
- Приказываю сменить уровень безопасности с зеленого на оранжевый. При обнаружении лодок и катеров – красный уровень и общесудовая тревога. Все помещения постоянно держать закрытыми по красному уровню.
- Есть, сэр! Будет сделано!
В каюте Лупус Вулф постарался восстановить события прошедшей ночи. В конце концов, он счел благоразумным о них не рассказывать. По британским законам моряк, проведший в море более 4 месяцев кряду, считается психически неуравновешенным и лишается права быть свидетелем в суде и участия в выборах на два года. А если еще и сказки плести!.. Ни одного подтверждения словам, ни одного вещдока.
- А рана! - вспомнил он. На внутренней стороне предплечья еле заметной полоской белел след, оставленный ножом Амели.
- А была ли девочка? - спросил себя Лупус, - или просто - «пора в отпуск»?
На следующий день пришел ордер следовать под погрузку в Сингапур на Бразилию.
Через месяц, под Рождество, списываясь в Кейптауне в отпуск, капитан Вулф стоял в очереди на таможне в аэропорту. На черно-белом мониторе для ожидающих транслировали новости CNN. Вновь избранный, но еще не приступивший к обязанностям, президент США благодарил ликующих темнокожих избирателей. За плечом президента мелькнул знакомый лунный ландшафт - один из телохранителей повернулся к камере и улыбнулся широкой улыбкой Щелкунчика.
- Счастливого Рождества, Амели! Happy Million! – присвистнул Лупус Вулф. И добавил, -
Welcome to Santa-Barbara!
Одна из собак-ищеек встала перед ним в стойку и, не переставая рычать, тянулась носом к капитанским шортам. Шорты были новые, и быть в них ничего не могло. «Фамилия», – подумал Вулф. Таможенник попросил показать содержимое карманов. Рука наткнулась на плоский, почти круглый диск. Собака долго нюхала большое зернышко африканской акации и, наконец, отошла. Таможенники просветили спорный предмет во всех режимах излучения и, ничего не найдя, пожелали Вулфу счастливого полета.

P.S. Когда родилась Софи, Лупус Вулф часто прикладывал к её ладошке зернышко африканской акации. Но ладошка была меньше. Когда же они, наконец, сравнялись, Лупус посадил зернышко на опушке лужайки с качелями. Но оно пока не проросло.

А. Бирюков


 

Адрес

Часы работы